У Ларса фон Триера в молодости были почти такие же узкие глаза, как у меня. Потом датчанин раздался, и это перестало бросаться в глаза. Дальше пойдет речь тоже про меня, но в чужеродных преломлениях. Ги Дебор и Герард Реве десятилетиями развивали отношения с алкоголем, сделав это частью своего публичного образа. Луи-Фердинанд Селин так и не сумел найти общий язык с окружающими, изливаясь на мир потоками крови и желчи. Сальвадора Дали и Ролана Топора никто не принимал всерьез. А Андре Бретон, напротив, был слишком серьезен. Особенно, если учесть ту область, в которой он реализовывал свои таланты. Юлиус Эвола всю жизнь метался между упадническим авангардом и помпезным традиционализмом, временами вляпываясь в фашизм и его ультраправые вариации. Михаэль Ханеке, хоть и улыбался собеседникам, заслужил звание одного из самых бесчеловечных европейских интеллектуалов. Сэмюэль Беккет настолько погружался в свою интровертность, что просто забывал о существовании других людей. Жан-Люк Годар не только не заботился о ясности своих фильмов — он считал, что в них и нечего понимать. В своем стремлении к смерти Юкио Мисима организовал кружок пуэрильных монархистов, которыми играл, словно солдатиками, как одомашненный Адольф Гитлер.

Перечислив эти черты характера, можно ясно увидеть, что Вадим Климов целиком состоит из чужих недостатков. Казалось бы, абсолютно нежизнеспособная конфигурация… Однако, даже отрицание достоинств, возведенное в четную степень, может дать положительный результат.